Блуждающие огни - Страница 70

Я не поняла ровно ничего, но меня затрясло и по всему телу побежали мурашки. Если это не шутка, а сперва я именно так и решила, то кто эти «одетые в черные плащи» и почему они хотят убить меня?

Все большие города, такие как наш, по сути, состоят из двух миров. На первый взгляд кажется, что они разделены на имущих и неимущих, только все не так просто. Скорее, одни люди - дневное население, а другие - ночное. Такие, как я, относятся к ночным. Не потому, что я плохая, а потому, что я - невидима. Никто не знает, что я существую. Не знают и знать не хотят. Никто, кроме Анжелы и, пожалуй, этого почтового клерка.

Но теперь кто-то узнал обо мне.

Если только это не шутка. Я попыталась посмеяться над самой собой, но почему-то ничего не вышло. Я снова взглянула на конверт - проверить, нет ли на нем обратного адреса, и только тут поняла то, что должна была заметить с самого начала. На конверте не было и номера почтового ящика, на нем вообще ничего не было, кроме моего имени. Так как же, черт возьми, он оказался у меня в ящике? Ответ был только один…

Я оставила Рэкси сторожить сюрпризы, предназначенные для Томми, - надо же было чем-то занять пса, - и вернулась на почту. Когда клерк закончил разговор с клиентом, который был передо мной, он широко улыбнулся мне, но я положила конверт на прилавок и взглянула на него безо всякой улыбки.

Между прочим, он вполне ничего себе. И стрижка у него что надо - виски выбриты, а курчавые черные волосы дыбом стоят на макушке. Кожа кофейного цвета и глаза черные, а ресницы такие длинные, каких я у мужчин никогда не видела. Он бы мог мне понравиться, но беда в том, что он-то добропорядочный гражданин. И между нами не может быть ничего общего.

- Как это попало в мой ящик? - спросила я. - На нем значится только мое имя, нет ни номера ящика, ни адреса, ничего.

Он посмотрел на конверт.

- Он лежал у тебя в ящике? Я кивнула.

- Я не клал его туда, а кроме меня, никто не раскладывает почту по ящикам.

- И все-таки я нашла его там. Клерк взял конверт и повертел в руках.

- Действительно странно, - проговорил он.

- Ты что, из какой-нибудь оккультной шайки? - спросила я.

Спросила, потому что вспомнила о черных плащах. В таких одеяниях я видела только священников или тех, кто строит из себя оккультистов.

- Что ты хочешь сказать? - удивленно заморгал он.

- Ничего.

Я забрала конверт и направилась туда, где меня ждал Рэкси.

- Мэйзи! - крикнул мне вслед клерк, но я и бровью не повела.

«Прекрасно, - думала я, собирая почту, которую караулил Рэкси. - Сначала этот клерк, подогреваемый низменными страстями, пытается с моей помощью реализовать свой комплекс самаритянина. А теперь он и вовсе ополоумел. Интересно, знает ли он, где я живу? И знает ли про собак?» Я думала об оккультистах в черных плащах и о том, не воображает ли этот парень, будто обладает какой-то магией, которая поможет ему справиться с собаками и обольстить меня так, чтобы попользоваться мной, а потом убить.

Чем больше я об этом думала, тем больше заводилась. И не столько боялась, сколько чувствовала себя одураченной. И злилась. Интересно, как я буду теперь ходить на почту за сюрпризами для Томми, когда там сидит этот клерк? Что он подложит в мой ящик в следующий раз? Дохлую крысу? И пожаловаться некому! У таких, как я, никаких прав нет.

В конце концов я пошла домой, но по дороге задержалась у дверей Анжелы.

В последнее время Анжела стала как будто холодна со мной. Она продолжает говорить, что хочет помочь мне, но, видно, больше мне не доверяет. И по сути дела, она права.

Как-то я была у нее в конторе, зашла туда, только чтобы наконец отвязаться от нее. Мы некоторое время сидели, глядя друг на друга, пили этот ее дрянной кофе, сваренный в машине, которую кто-то преподнес ей несколько лет назад. Я бы такую ни за что не подобрала, попадись она мне во время моих рейдов по помойкам.

- Что вы от меня хотите? - спросила я ее наконец.

- Я просто стараюсь понять тебя.

- А понимать нечего. Я такая, какой вы меня видите. Ни больше, ни меньше.

- Но почему тебе хочется так жить?

Понимаете, я восхищаюсь тем, что делает Анжела. Она помогла многим ребятишкам, которые действительно попали в беду, и это здорово. Некоторым надо помогать, так как они не могут помочь себе сами.

Она привлекательная женщина: лицо сердечком, добрые глаза всегда смотрят ласково и озабоченно, а по спине струятся длинные черные волосы, кажется, им конца нет. Я всегда подозревала, что в детстве с ней случилось что-то по-настоящему скверное, вот она и занялась тем, что делает сейчас. Того, что она здесь имеет, на жизнь ей вряд ли хватает. По-моему, единственное, что ей нравится и что она действительно любит, это работать по спонсорской программе, которую она сама изобрела, чтобы помогать людям. По этой программе добропорядочные члены общества выделяют время и деньги, чтобы поддержать падших и отверженных, дать им еще один шанс.

Мне такая помощь не нужна. Я не собираюсь становиться лучше, чем я есть, мне все едино. По крайней мере, сейчас мне гораздо лучше, чем было до того, как я попала на улицу.

Обо всем этом я сто раз говорила Анжеле, но она все смотрела на меня печальными глазами, сидя за письменным столом, и я чувствовала: она хочет заполучить кусочек меня, ну я, так и быть, подчинилась, решила, что уж тогда она от меня отвяжется.

- Когда я училась в школе, - начала я рассказывать, - была у нас одна девочка, она хотела отомстить учителю, который преподавал математику. Его звали мистер Хэммонд, классный был парень.